Именно оно.
День был очень красивым. Сейчас я хочу плакать от осознания этого. Мне было очень хорошо и грустно.
Я сидел на диване, Фридрих и Доминик играли пианино-флейта. Я внезапно понял, какая же это мощь - музыка, но то злое, что всегда во мне, сожалело о том, что я не смогу овладеть этим способом *манипуляции*, управления. Но это неважно. Мне на плечо опустились руки. Они шли из черного покрывала, и я понял, что это Богиня. А потом она появилась вся. Белая, в странном хитоне - с простой и безумно красивой внешностью. Ее присутсвие успокаивало меня, но и сердце наполнилось дикой, влюбленной грустью. Она положила голову на мое плечо - наверное, у меня при этом был безумный взгляд. Я видел нас со стороны - напряженный подросток и ОНА, так гармонично выглядящая рядом со мной - волосатым и в пайте с черепушками. Я понял, что обречен на вечную любовь к ней, к моей музе, к ее двум оставшимся ипостасям... Красивое округлое лицо, веснушки на бледной коже - грустные, но такие сильные глаза... Ее невозможно описать правдиво.
Она - Богиня.
Я не считаю это преступлением - то, что я сейчас пишу. Она вдохновляет меня, а я не могу не вылить этот экстаз. А пишут всегда, чтобы читали. Наверное, так. Не знаю. It's sacred, truly sacred.
Ну да. Я прослезился. Это дикий восторг. Зачем мне наркотики, когда есть Она? Они? Черная, Белая богини. Не знаю, дойду ли я до Черной, но... Я действительно удостоился этого. На меня очень действует музыка. Это лишь подливает масла в огонь моего сомнения - а не самообман ли все? Но не может быть. Если я сам все это придумал, то я - бог.
Остальное как-то меркнет. Это стало главным, но я провел чудное время, наконец-то, пообщался с Фридрихом (и несмотря на то, что я стесняюсь его, но настолько /дикую/ симпатию я мало к кому доселе испытывал).
Я... Почти счастлив. Но я хреново сыграл на тамбурине. Настолько хреново, что мне поплохело. Я ведь могу и играл лучше. А еще я стесняюсь за свое смертное тело. Но это глупости. Глупости.
Это небольшое письмо себе я закончу одной простой фразой. Мне надо было ворваться в жизнь Френки как друг. Как друг, а не как тень со смайликом на веревочке, болтающимся за собой.
Я скучаю.
Быть может, мое Имя и вправду Небельман? Не зря же я так назвался. Не зря же Роберт меня стал так называть...
День был очень красивым. Сейчас я хочу плакать от осознания этого. Мне было очень хорошо и грустно.
Я сидел на диване, Фридрих и Доминик играли пианино-флейта. Я внезапно понял, какая же это мощь - музыка, но то злое, что всегда во мне, сожалело о том, что я не смогу овладеть этим способом *манипуляции*, управления. Но это неважно. Мне на плечо опустились руки. Они шли из черного покрывала, и я понял, что это Богиня. А потом она появилась вся. Белая, в странном хитоне - с простой и безумно красивой внешностью. Ее присутсвие успокаивало меня, но и сердце наполнилось дикой, влюбленной грустью. Она положила голову на мое плечо - наверное, у меня при этом был безумный взгляд. Я видел нас со стороны - напряженный подросток и ОНА, так гармонично выглядящая рядом со мной - волосатым и в пайте с черепушками. Я понял, что обречен на вечную любовь к ней, к моей музе, к ее двум оставшимся ипостасям... Красивое округлое лицо, веснушки на бледной коже - грустные, но такие сильные глаза... Ее невозможно описать правдиво.
Она - Богиня.
Я не считаю это преступлением - то, что я сейчас пишу. Она вдохновляет меня, а я не могу не вылить этот экстаз. А пишут всегда, чтобы читали. Наверное, так. Не знаю. It's sacred, truly sacred.
Ну да. Я прослезился. Это дикий восторг. Зачем мне наркотики, когда есть Она? Они? Черная, Белая богини. Не знаю, дойду ли я до Черной, но... Я действительно удостоился этого. На меня очень действует музыка. Это лишь подливает масла в огонь моего сомнения - а не самообман ли все? Но не может быть. Если я сам все это придумал, то я - бог.
Остальное как-то меркнет. Это стало главным, но я провел чудное время, наконец-то, пообщался с Фридрихом (и несмотря на то, что я стесняюсь его, но настолько /дикую/ симпатию я мало к кому доселе испытывал).
Я... Почти счастлив. Но я хреново сыграл на тамбурине. Настолько хреново, что мне поплохело. Я ведь могу и играл лучше. А еще я стесняюсь за свое смертное тело. Но это глупости. Глупости.
Это небольшое письмо себе я закончу одной простой фразой. Мне надо было ворваться в жизнь Френки как друг. Как друг, а не как тень со смайликом на веревочке, болтающимся за собой.
Я скучаю.
Быть может, мое Имя и вправду Небельман? Не зря же я так назвался. Не зря же Роберт меня стал так называть...